Ему точно не повезло. Определённо точно и верно. Ну, как можно было родиться со столь болтливым языком?! Или, может, жители Аляски просто юмор не понимают? Не привыкли интеллектуальные разговоры вести?
Можно было бы долгими вечерами возмущаться, сидеть перед телевизором вечерами, подтягивать колу или другую отраву, вести с переменным успехом разговоры с женой и нахваливать себя любимого. Можно было бы, но вряд ли ещё появится такая возможность.
Анкар замерзал. Тут явно не Майями, без утеплённой куртки и тёплой обуви, без шапки (красной с жирной марковом символе) не выживали.  Мелкие противные существа пробегались по спине, ухватывали за кожу острыми клешнями, всасывались в кожу и разъедали мускулы. Стремились, вероятно сбить с ног, сожрать человека изнутри. А ведь жизненные показатели и так были вполне невысокими. Постоянная бессонница, не слишком полезное и регулярное питание.
"Летальный исход тебе обеспечен", - констатирует мозг и предлагает попрощаться с ним, нечего смотреть, как потухаешь. Рациональнее всего просто заснуть.
Наверняка так, но звучит слишком трагично. А удача? Анкар никогда не верил в удачу, пока не столкнулся в лаборатории с теми, кто может эту удачу генерировать. Создавать её, усиливать, уменьшать и чисто по-научному создавать вокруг себя некое поле, которое меняет временные потоки. Феномен, правда, ещё пока мало изучен, и на данный момент Ли сокрушается гораздо больше по поводу того, что где-то там, где ещё виднеется электрический свет и чуть теплее, у него осталась неоконченная работа, некие тезисы, базовые, но весьма необходимые, которыми они не успел поделиться. А Шелли? Что - Шелли? Чуть попереживает, но с её внешностью, чуткостью, ясностью ума и навыками всё равно справится. Найдёт, кого покорить, без жилья и драгоценностей не останется. Словом, за неё беспокоиться-то стыдно.
А вот за себя можно было бы. Изо рта вырывается пар, глаза и вправду начинают закрываться, а сознание всё охотнее предлагает начать считать барашков. Но умирать, считая барашков, как выразился бы Доктор, совсем глупо и совершенно не пафосно.
Не стоит так.
Он не верит в удачу - раньше не верил - но вероятность открыть в себе способность генерировать удачу менее 16%.
Неплохой результат.
Как-то я плохо себя чувствую.
Он уже и не вспомнит, что привело к столь плачевным последствиям, к морозным узорам на коже и к онемению кончиков пальцев. Их наверняка уже без боли ломать можно... хотя, нет, ещё нет, но скоро. Во всяком случае, синий оттенок уже начинает украшать кожу. Или всё дело в непривычном освещении?

о! как мне повезло! Привет! Ты тут, эдак, часто бываешь? Хорошая машинка. Машина. Внедорожник. Тоже неплох. Очень мужественно выглядит. И пугающе.  Увидел бы такой в темноте да с горящими фарами да в пустыне... снежной пустыне, разумеется. Эй, куда ты... - так и не было сказано, Анкар довольно уж подмёрз, и лишний раз открывать рот да впускать внутрь себя морозный воздух уж больно не хотелось. Подождёт пару секунд. Или чуть больше, не собираются его ведь убивать в машине, хотя кто знает...
Тёплый воздух щепал за нос, изо рта всё ещё вырывался пар, плечи мельком вздрагивали, а глаза небось раскраснелись. На своё изображение в зеркале дальнего вида глядеть мужчина не стал, пришлось бы его поворачивать к себе, двигать лишний раз руками. Может, даже разрешение просить. А вот с этим знаком, казалось бы, такой финт не прокатит.
- На, выпей.
Метода обогрева, стало быть, были радикальными. Анкар мог лишь покачать головой, губы пока вяло двигались, но намекнуть - тихонько так - что он не пьёт, было бы по крайней мере разумно. Он бы даже согласился ещё каплю помёрзнуть, заработать воспаление лёгких, но самовольно отключить свой мозг, ставить на непродолжительную "паузу"... не уж, увольте. Правда, вряд ли в данной ситуации кто-либо собирался его слушать.
В прошлый раз употребление алкоголя закончилось для Анкара весьма плачевно, как именно - он и не вспомнит, но голова ещё месяца два раскалывалась, а тумбочка у изголовья кровати была завалена разного рода блокнотами с жизнеописанием себя любимого. Иначе - никак. Впрочем, в юношеском возрасте молодой Ли никогда особо себя не сдерживал, и стало, быть, проблемы с алкоголем - скорее с его применением - стали проявляться по мере развития способности. Мой мозг - моё оружие, хотя, честно признаться, в морозной глуши сий талант вряд ли мог помочь.
- Ща, как дам не пью, а ну-ка жахнул пару глотков!
Обжигающая жидкость обжигала. Вкус, ясное дело, оставлял желать лучшего. Парочка глотков была сопряжена с невидимым глухим ударом по голове. В ушах зазвенело, на мгновение мужчине даже показалось, что он теряет зрение, всё вокруг обратилось чёрно-белыми красками. Хлопаешь раза три-четыре глазами - и, вроде бы, всё на своих местах, снег - белый, своя рожа - серая. Пар изо рта, кстати, тоже белый. Переживать нечего.
- ... а я тебя помню.
- Правда? - кажется, способность шевелить губами вернулась.
- Ты тот парень, что пытался... ага... точно.
- Да-да, некрасиво получилось. Я хочу извиниться, вообще, нет, да, просто - некрасиво. В Нью-Йорке всегда прокатывало. Но, твоя права, надо было прогуглить, прежде чем приезжать. Но, понимаешь, работа...
- Да, вижу, не впрок тебе пошло...
Постепенно ощущение тепла стало прогонять утренние малоприятные события. Впрочем, когда охотник вырулит к дому и послышался лай собак, Анкар уже и не помнил - честно-честно - как оказался в столь мощной машине. Бессонница, лёгкое подмороженное состояние, а ещё и ударная доза алкоголя мигом выбили адекватное человеческое состояние держать в памяти произошедшие ранее события.
- ... нет, на самом деле, спасибо. Да, правда. Да, я бы наверное за... - секундное замешательство. - О чём это я? Тут красиво. Да-да, морозно и красиво. Хорошие фотографии бы получились. Ты тут живёшь? Логично, да. Я, кстати, не фотограф. Никогда не пробовал... хотя, нет, не могу сказать наверняка. Это волки? Собачки? Как-то они слишком недовольно лают. Ты их кормишь? Я тут по телевизору смотрел репортаж - не из местных краёв - как некий собаковод специально выпускал собак в дикой местности, чтобы якобы увеличить численность диких волков. Как-то бредово звучит. Кстати, мы, кажется, ведь не были знакомы. Не были представлены, я имею в виду. Иди были. Ты уж прости, у могу забыть, у меня иногда такое бывает. Или часто. Часто иногда, т е в некоторые периоды становится уж слишком часто, но в основном главные штрихи всё же остаются в памяти. Мне вправду выходить? Там теплее? В доме?
Язык чуть заплетался, поток сознания бы явно не прекратился, если бы машина не остановилась. Слишком резко, на взгляд Анкара, перед глазами снова потемнело, запыленные снегом ёжики уже готовы были пуститься в хоровод, но настырный лай собак не позволял окончательно отключить сознание.
- Эй, подожди, ты...
Из машины удалось лишь вывалиться, отворить дверцу и свалиться в снег, случайно так, лёгкая потеря координации - ничего серьёзного. Даже самому удалось подняться на ноги, ухватившись за дверцу автомобиля. Постоять так с полминуты, перевести дыхание, недоверчиво озираясь на собак.
- Они травоядные, я надеюсь?
Стараясь лишний раз не махать руками - собаки такое не любят - Анкар проследовал за мужчиной. Вроде бы, можно было назвать убранство уютным, но Ли скорее волновало своё нахождение вблизи чудака, который некоторое время назад так вальяжно окунул его лицо в сугроб. Не мог же сам Анкар к нему наведаться? И почему на нём теперь тулуп (неплохо смотрится, однако ж), тёплая шапка, которая бы пригодилась и которую бы весьма неплохо бы было оставить себе на память?
Ощущение довольно мерзкое, физически неприятное, ощущение-напоминание "чувачок, ты только что выкинул из памяти несколько часов своей жизни". От такого передёргивает, правый глаз начинает дёргаться, а запах алкоголя на губах сбивает с ног.
В прямом смысле - сбивает.
- Нет-нет, я в порядке, я... хотя, нет, можешь помочь. Тулуп довольно тяжёлый. Не привык к тому. У тебя тепло. Я присяду? Ты не покормишь? Кажется, за последние двое суток я не перекусывал. И голова болит. Неприятно. У тебя тут нет обезболивающего? Кстати, приятно познакомиться, я Анкар Ли. Мы с тобой в баре некоторое время назад встречались, помнишь? Плохо, правда, всё закончилось. Прими мои извинения, я, пожалуй, некорретно тогда сформулировал донесённую до тебя мысль. 

Мужчину отрубила сразу, мгновенно. Стоило положить право ухо на подушку, как мысли тут же завернулись в клубок, накрылитб тёплым зимним чёрным одеялом и решили чуточку поотдыхать, набраться сил, мудрости, может быть, опыта и всего того, что приносить качественный сон. Последние дня два-три Анкар спал по три часа, организм, можно сказать, слегка утомился, и даже довольно жёсткая для городских жителей кровать казалась милейшим и самым родными созданием.
Он постоянно крутился, сопел, а когда Прчи разбудил его для очередной доли съедобного лекарства для организма, вообще был склонен ощущать себя маленьким рыжим котёнком, который готов поедать еду в самом сонном состоянии. Два глотка, ещё один, ещё, ещё два с половиной - и снова спать, проваливаться сквозь снег, горы, летать и сметать целые океаны на своём пути, карабкаться на горы и оборачиваться соколом...
На самом деле, Анкару не снились сны. Мозг перерабатывал слишком много информация в часы бодрствования, и, по всей видимости, но внутренние переживания, воплощаемые свободным от предрассудков воображением, не было сил.
Хотя наверняка не стоило так резко вставать. Минут десять по очереди открывал то один глаз, то другой, жмурился, упражнялся в глазной зарядке, а тут - бац! - решил вскочить. Голова тут же закружилась, с горлу подступила тошнота, неприятная и сало вразумительная, требовательная. Пришлось побыстрому ложиться и даже устраивать себе внеплановый массаж и пару раз круговыми движениями надавить на виски.
Место незнакомое. Так. Чем я занимался вчера?
Вчера - понятие относительное, сколько именно Анкар провёл в сонной отключке, мужчина не знал. Зато есть хотелось. И пить. И, вообще, принять душ и одарить себя мороженым, попутно перелистывая последнюю сводку новостей.
Что-то мне подсказывает, что шоколадно-кокосового здесь не найдётся. Ну и ладно. Мне всё равно такой аромат не нравится.
Вокруг было довольно тепло, но скидывать с себя одеяло всё же не хотелось. Повернувшись на правый бок, мужчина принялся осматривать комнату. Вполне прилично, уютно, деревянно. Не столь высокие потолки, но, пожалуй, в холодной местности высокие потолки - лишние затраты на отопление.
Где-то за окном лаяли собаки, такие гавкающие и не слишком приятные существа, а поясница чуть покалывала.
Неужто умудрился простудить?
Давным-давно в детстве отец как-то решил устраивать пробежки по утрам, закалять детишек. И, как-то раз, отправившись в весьма не слишком жаркое время года на озеро, отплыв от берега на приличное расстояние, выкинул из лодки Анкара. Всёпутём, выбрался паренёк из воды, плавать умел, но недели две лежал не вставая. "поясницу простудил," - сетовала соседская тётка. И наелся прокисшего грибного супа.
На этот раз Анкар уже двигался медленнее, осторожнее, стараясь не совершать слишком резких движений - мало ли, острая боль никому ещё удовольствия не приносила.
И если живот просил пищи да корма, урчал и по-всяческому выдавал своё беспокойство, то отдохнувшие мозги тоже требовали зарядки.
Чуть пошатываясь (пока что), Анкар прошел в середину комнаты, огляделся, даже разрешил себе по чужим шкафам-шкафчикам...
- О! Приёмник!
Удивительная штука, право слово, признавала лишь своего хозяина, и на попытку включить отзывалась лишь молчанием.
Гордая особа, стало быть.
Стянув одеяло на пол (на кровати как-то, дескать, неудобно), Анкар принялся за работу. Благо, инструменты он нашел с первого раза, аккуратно сложил кончики покрывала, на которые по очерёдности падали те или иные детали.
Собрать, разобрать снова, и снова, и так - три раза, пока в сенях не послышался лай собак и чей-то голос.
- Привет. Знакомое лицо. У тебя радио-штуковина не работала. Я починил. Голос Америки слушать можно. Я всякую чушь в том числе. Я могу что-нибудь ещё починить. Если нужно. Если не нужно - тоже могу. У тебя нет никакой мази? Как-то чуть спину прихватило. Неприятно, однако ж.